Вопрос образования волнует 70% людей, живущих на планете. Жители Саратовской области — не исключение. Совсем недавно выпускники 2014 года сдали ЕГЭ. Процедуру сдачи экзамена существенно ужесточили. Напомним, в этом году перед тестированием учеников осматривали с помощью металлоискателей, а сама процедура сдачи экзамена записывалась на видео.

Корреспондент СИ «МедиаСар» встретилась с министром образования Саратовской области Мариной Епифановой. Предметом беседы стали: процедура ЕГЭ 2014 года, апелляции, средний балл выпускников, оптимизация детских домов и интернатов, также судьба школ на селе, федеральные программы и многое другое.

«МедиаСар»: На одном из последних совещаний Вы рассказывали об итогах ЕГЭ. Какие были сложности, если таковые возникали при сдаче экзамена в этом году. С чем связано падение числа «стобалльников»? Упал ли средний бал по ЕГЭ?

Марина Епифанова: Многие судят по слухам. Никаких сложностей у нас в этом году не было. Впервые было введено видеонаблюдение, как вам известно, все пункты сдачи были обеспечены видеокамерами, также впервые были использованы на входе металлодетекторы. Если в прошлом году нужно было доказать факт использование ребенком телефона, то в этом году для удаления с экзамена достаточно было наличия сотового телефона, даже если ребенок им и не воспользовался. В связи с этим, естественно, в целях безопасности самого же выпускника, чтобы у него такого соблазна уже не было, использовались металлодетекторы. Нужно отдать должное нашим корректным сотрудникам, которые ни на одном участке их не использовали, они просто лишний раз обращались к уважаемым выпускникам, напоминали, что в этом году соответствующее изменение в закон внесено, а также что в случае обнаружения телефона ребенка удалят с экзамена. И самое страшное, что он потеряет возможность пересдать экзамен или не получит результат, а как следствие, потеряет возможность поступления в вуз. Такая череда уговоров присутствовала перед тем, как выпускник проходил на пункт приема экзамена.

Для нас сложно физически было то, что организационные материалы мы должны были получить только в день проведения экзамена. Вы прекрасно понимаете, что территории обширные, поэтому некоторые пункты начинали раздачу материалов в 2 часа ночи. Все хранилось на отдельном охраняемом складе. Все эти изменения, нововведения мы преодолели с гордостью и без осложнений, а также сбоев при видеотрансляции, потому что, если в передаче идет сбой, то Рособрнадзор мог аннулировать результаты всех выпускников, находящихся в этой аудитории.

Этого у нас, слава Богу, не было, сами понимаете, психологически это очень тяжело.

Кроме того, мы пережевали, что машина приедет не во время, т.е. человеческий фактор подведет, но и здесь все сработали, как слаженный механизм. Организаторы очень ответственно подошли к данной процедуре.

М.: А как в этом году дела обстояли с удалениями? Их число увеличилось или уменьшилось?

М.Е.: Хотелось бы отметить, что условия сдачи в этом году ужесточились: в конце каждого экзамена мы получали протокол так называемых меток, т.е., когда федеральный наблюдатель видел что-то подозрительное, выписывался протокол в виде таблицы, где подробно описано нарушение и место его возникновения.

Несмотря на это у нас в текущем году было меньше удалений, чем в прошлом (12 и 26 соответственно).

М.: На совещании Вы также отметили, что один ребенок сдавал ЕГЭ на дому. Скажите, такое в области проводилось впервые?

М.Е.: Да, это проводилось впервые. В этом году у нас были организованы 86 пунктов сдачи ЕГЭ. По рекомендации медицинской комиссии этому ребенку необходимо было создать особые условия сдачи экзамена (в тубсанаториии у нас находился один ребенок и на дому девочка после аварии).

М.: Т.е. для них было организовано все, как и на других пунктах, включая, видеонаблюдение?

М.Е.: Процедура была та же самая. Независимые эксперты, организаторы, видеосъемка.

М.: В Саратовской области существует своя апелляционная комиссия? Много ли жалоб поступило в этом году?

М.Е: Апелляционная комиссия обязательно существует, и это права ребенка. Он может проверить, если в чем-то сомневается. Причем, нужно понять, что многие дети, когда подают апелляцию, не столько не согласны с оценкой, сколько им просто интересно узнать, где они совершили ошибку. С учетом того, что у нас члены комиссии – это высокопрофессиональные педагоги (в основном преподаватели вузов и высшей категории, с огромным опытом работы), поэтому общение с ними ребенку всегда идет только «в плюс». Часть апелляций была, как мы говорим, «доскребстись», «доползти» до «порога», потому что, действительно, кому-то балла не хватает, чтобы получить аттестат. Бывает, и ребята с высокими баллами желают узнать детальный результат. Абсолютно разные случаи. Мы никому не запрещаем подавать апелляции.

Мы всегда стараемся решить апелляционный спор в пользу ребенка.

Около 600 человек в этом году подали прошения на проверку.

М.: Когда несколько лет назад ЕГЭ только начиналось, говорили о том, что оно должно помочь увеличить поток людей в ссузы. По прошествии этих лет можно сказать, что задумка удалась? Как в Саратовской области с этим обстоят дела?

М.Е.: Не знаю, заметили ли вы шаг Рособрнадзора по снижению порогов обязательных предметов. Для чего это было сделано? Для того чтобы дети, которые не достигли ранее поставленных порогов, смогли получить аттестат. С одной стороны, им дали шанс получить аттестат, с другой стороны, они потеряли возможность поступления в вуз. Из двух зол нужно выбирать меньшее, когда ребенок с аттестатом, он может продолжить обучение в ссузе. Так и происходит: те дети, которые не могут претендовать на поступление в вузы, с легкостью поступают в ссузы, тем самым мы повышаем набор в средние учебные заведения. Мы постоянно говорим, что страна перенасыщена юристами и экономистами, и даже в среднем звене будут сокращены места для бухгалтеров, поваров и парикмахеров, не знаю, хорошо ли это, будем лохматыми ходить (смеется – от ред.).  Сокращаем их, как невостребованные специальности.

Однако мы «увеличиваем» сварщиков, ввели давно забытую специальность — металлообработку. Как раз придут эти дети.

М.: «МК» опубликовал статью о том, что в этом году (по сравнению с прошлым годом) балл ниже, в связи с чем «прошлогодние» выпускники уходят с первого курса коммерции и поступают вновь на бюджет или более престижные специальности.

М.Е.: Возможно единичные случаи и есть, но это не катастрофически. На общую картинку это не влияет.

Ни для кого не секрет, что в прошлом году была утечка кимов, поэтому, естественно, знаем, что многие наши дети нашли нужные ответы и пришли на экзамен «подготовленными». В этом году ни одного реального кима выложено не было, а только фальшивки, дети, которые «купились», наказали себя и получили двойки.

Для нас намного интереснее результаты в отдельно взятой школе или районе, а не средняя по области как средняя температура по палате. А вот с отдельными данными можно уже работать, выяснять причины и т. д. Здесь уже начинается принятие точечных управленческих решений.

М.: Пример из жизни. В моей школе в прошлом году по математике ребята получили двойки, и за это их учитель была оштрафована на 30 000 рублей. Дело происходило в Волгоградской области. Есть ли подобные меры в нашем регионе?

М.Е.: В Саратовской области такого нет. А за что ж так наказывать? Нас ранее пугали, что все образование будет страховаться, условно говоря, это же услуга, а двойка – это брак, значит, она должна компенсироваться. Понятно, что с одной стороны, если ребенок не хочет есть, то мы за него кашу не проглотим, как бы ее не жевали и водичкой не запивали. Трансформируя на знания: если ребенок не захочет учиться – он и не будет. Поэтому штраф для учителя – это крайняя мера. У нас такого не было. Я думаю, что это неоднозначное решение, и так нельзя. Всегда нужно искать причину.

М.: Сегодня в связи с оптимизацией в деревнях и селах закрываются школы с маленькими классами, а, как известно, нет школы – культурного центра – нет молодежи, а значит, село пустеет. Как с этим вопросом обстоит дело в области?

М.Е.: У вас довольно обобщенная информация, как все говорят: не будет школы, не будет и села, не будет села — не будет молока.

Я вам ответственно заявляю, что за последние три года ни одна школа области не закрылась. Мы стоим жестко на позиции благодаря губернатору, потому как он прошел этот путь, будучи в свое время директором совхоза, т.е. сам из простого села Хвалынского района, поэтому ему не надо все это объяснять, он жестко стоит на позиции сохранения сельских школ. Скажу больше, мы вообще сейчас перестали смотреть наполняемость классов. Начальные и средние классы сейчас вообще не трогают. У нас 1000 школ, 70% — сельские, а из этих школ 80% — малокомплектные школы. В таких школах учатся от 20 до 100 детей. В сельской школе несмотря на то, сколько человек в классе, мы все равно платим по нормативу, поэтому от количества учеников не зависит зарплата учителя.

Другой вопрос, когда нет кадров, которые могут дать качественное образование в старшей ступени. Здесь решается судьба ребенка, его поступление. Если до 10 класса подход, когда один учитель преподает и русский, и физкультуру, и ОБЖ, мог «прокатить», то 10-11 класс — это совершенно другое дело.

Мы конкретно анализируем демографическую картину в селе, сколько в эту школу пришло первоклассников. И если мы видим, что идет «по нарастающей», то зачем же мы будем школу закрывать.

М.: Продолжая тему оптимизации, хотелось бы коснуться проблемы закрытия детских домов и интернатов.

М.Е.: Это моя любимая тема… Не перестаю повторяться, что это очень здорово, когда число сирот уменьшается, и количество детских домов сокращается.

С одной стороны, кардинально поменялась межведомственная работа с точки зрения профилактики сиротства. Потому что раньше, лет 15-20 назад, было очень легко ребенка изъять из семьи: условно говоря, какой-то соседке не понравилось то, что ночью пели песни, она настрочила письмо в комиссию по делам несовершеннолетних, приехали сотрудники, изъяли ребенка, а потом стали разбираться. Теперь мы эту семью патронируем, т.е. социальные службы, комиссия по делам несовершеннолетних, органы опеки и попечительства ведут индивидуальную работу для выяснения, что за проблема в этой семье. Если это действительно начинающие алкоголики, здесь мы их направляем на лечение, если нет денег, потому что работы нет, то мы им оказываем содействие в трудоустройстве. Мы даем всевозможные шансы сохранить кровную семью ребенка. Все прекрасно понимают, что какая бы мама ни была, но если она родная, это лучше для ребенка. Маму просто нужно «растрясти», показать ей путь, заставить задуматься о ребенке. Поэтому сейчас у нас в разы сократилось количество детей-сирот.

Скажу больше, из общего количества сирот, а их у нас около 10 000, 80 % находятся на семейном воспитании. Т.е. это различные формы: может быть приемная семья (у нас богатейший институт, более 200 семей, в них воспитывается почти 1000 детей). У нас очень большая поддержка приемным семьям, в среднем от 15 до 20 тысяч в месяц. Кроме приемных семей, это, конечно же, опекуны. Всего лишь 12 % детей воспитываются в детских домах и интернатах. Сейчас всего лишь 1000 детей находится в таких учреждениях. Если посчитать наполняемость, загруженность, то учреждения на 30 % загружены. Поэтому мы в прошлом году закрыли три детских дома: в Красноармейске, в Воскресенске, в Балаково. В этом году мы закрываем еще три детских дома: в Балашове, в Хвалынске и в Краснопартизанском районе. В следующем году, естественно, продолжим, так как зачем содержать пустые учреждения, мы лучше сконцентрируем там наших деток, где есть замечательные условия. И хочу заметить, что лучше деткам воспитываться в сельской местности. Для таких детишек очень важно находиться постоянно в социуме, не здесь в мегаполисе (где все приходящее и уходящее), а когда ребенок живет в детском доме в селе – это огромная семья.  Во многих селах, где закрываются детские дома, теряется некий смысл. Например, семь лет назад закрылся интернат в Ивантеевке, так местные жители говорят, что потерялось то тепло, ради которого жило все село.

Поэтому по выбранной концепции, в черте города мы будем оставлять только коррекционные интернаты, потому что детям нужна медицинская помощь (узкие специалисты). Здоровых деток мы разместим на свежем воздухе, где внимательный социум.

Поэтому мы готовим к открытию уникальный образовательный комплекс в селе Алексеевка Хвалынского района, который будет состоять из школы, из интерната для детей сирот и детского сада. Это великолепная материальная база. Там будет проживание по семейному типу. Для семьи там будут блоки с квартирами с отдельным входом, с прихожей, туалетом, душевой, плюс гостиная, кухня, специальная учебная комната, где дети могут позаниматься спокойно уроками. Учиться они будут со всеми детьми, которые живут в селе Алексеевка. Плюс там сделают спортивный комплекс, состоящий из футбольного поля с искусственным покрытием, волейбольного поля, баскетбольного поля, легкоатлетического стадиона, все это будет с использованием современных строительных технологий. 1 сентября мы открываем комплекс.

Там у нас будет стоматкабинет, отдельный медицинский блок.

М.: После закрытия детского дома или интерната для каких целей в дальнейшем используется опустевшее здание?

М. Е.: Как правило, все уходит в социальную сферу. В Красноармейске детский дом был переоборудован в «дом пионеров», в Воскресенске на месте детского дома теперь музыкальная школа, в Балакове  открыли детский сад.

Хочу обратить ваше внимание на то, что мы переводим детей в села не для того, чтобы не давать им квартиры в городе, это ошибочное мнение, которое складывается у некоторых журналистов. По закону квартиру ребенку выдадут именно в том месте, где он желает.

М.: Губернатор Валерий Радаев провел встречу с туристической молодежью и выяснил, что даже те ребята, которые специализируются на туризме, много не знают. Как в школах, университетах обстоят дела с географией?

М. Е.: Многие почему-то думают, что география простой предмет, хотя это далеко не так. А Валерий Васильевич очень уважает краеведение, историю саратовского края. И когда он посещает образовательные учреждения в районах, он всегда спрашивает: а почему у вас такое название, с чем это связано, сколько лет вашему селу, какая река рядом протекает. С гордостью слушаешь детей, которые на эти вопросы отвечают, и стыдно бывает, когда не знают.

Я всегда стою на позиции, что наших детей нужно в хорошем смысле загружать, чтобы у них меньше оставалось свободного времени. Потому что, когда появляется свободное время, дети начинают фантазировать, чем же им заняться, и, как правило, заниматься от любопытства они начинают не тем, чем надо.

Здоровый ребенок должен падать от усталости в конце дня, потому что школа должна сменяться спортивной секцией, спортсекция должна переходить в танцевальный кружок, художественную, туристическую секцию. Но, приходя домой, наш ребенок должен от усталости валиться. Вот когда так будет, значит, мы на правильном пути.

М.: Расскажите, как идет подготовка к новому учебному году.

М. Е.: Система образования чем уникальна, так это тем, что мы празднуем новый год дважды в году (1 сентября и 1 января – вместе со всеми). Грандиозных изменений в этом году нет, все традиционно. Подготовка идет под девизом «безопасность детства». Самое главное, добились, чтобы в этом году у всех школ были лицензии.

Впервые в этом году Саратовская область приняла участие в двух федеральных проектах: «Ремонты в спортивных залах сельских школ» — область получила 35 миллионов, за счет этого 32 спортивных зала именно в сельских школах будут отремонтированы. Сейчас завершается работа по типовому проекту (что должно быть в спортивном зале сельской школы). Тем самым мы готовимся к сдаче норм ГТО.

Второй проект в рамках профобразования. Мы будем организовывать 2 центра прикладных квалификаций. Они будут на базу наших колледжей, там смогут учиться не только детки после 9 класса, но и люди, которые уже имеют специальность и хотят пройти переподготовку.

И еще один проект, в котором область решилась принять участие, «Доступная среда» — это обучение совместно детей с ограниченными возможностями и здоровых детей. Огромные затраты пойдут на методическое сопровождение. 100 млн. мы получаем на реализацию этой программы. Мы ставим перед собой задачу создать по одной такой школе в каждом районе области, тем самым у нас будет 46 таких учреждений.

Продолжаем участие в проекте по детским садам. Нужно отдать должное, что в прошлом году мы получили 1,13 млрд. – это практически самое большое финансирование. Мы это освоили. У нас за предыдущие два года введено дополнительных 10000 мест в детских садах. Мы не закрываем проблему по Саратову и по Энгельсу, хотя в Энгельсе активно начали строить детсады, в конце следующего года проблему удастся решить.

В центральных частях Саратова дело обстоит сложнее, здесь строить мы не можем.  В этом году мы сдали инвестиционный детский сад, который нам подарил «РосНефть», спасибо им за это.

5 проектов осуществили, последний был проект «Газпрома» в Ленинском районе, 61 школа, мы открыли уникальный детский сад под названием «Светик Семицветик». Мы уже и не удивлялись наличию бассейнов в детских садах, которые сдавали в последнее время. Можно порадоваться за наших детей, которые будут посещать этот детский сад, хотя мы ох как тяжело его застраивали, потому что он был построен на месте школьного спортивного поля. Откровенно говоря, никто не верил, что здесь будет детский сад.

М.: По поводу лицензирования хотелось бы задать уточняющий вопрос, как обстоят дела с лицензированием медицинских кабинетов школ и детских садов?

М.Е.: Проблема остается, но мы ее структурировали. Нужно понять, что по закону образовательная организация предоставляет условия для медицинской деятельности, но меддеятельность они организовать не могут, так как это не профильное занятие. Поэтому долгое время была неразбериха, где–то медработник был в штате школы, где-то – нет. Сейчас мы четко сформулировали, как должно быть: в штате обязательно должен быть медработник.

Там, где технически можно оборудовать кабинет, проблем никаких не возникает, но если здание — памятник архитектуры, то, естественно, там нельзя ломать стены, что-то переоборудовать, такое учебное заведение никогда не будет иметь лицензии на медкабинет.

М.: Есть ли в Саратове платные школы, и сильно ли отличается качество преподавания в них от преподавания в обычных общеобразовательных школах?

М.Е.: Такие — есть, ЛИЕН, к примеру. Качество преподавание принципиально не отличается.

М.: Могли бы Вы прокомментировать ситуацию с увольнением директора ФТЛ Людмилы Правдиной?

М.Е.: Прокомментировать не смогу, могу только отметить, что Людмила — отличный преподаватель. Но комментарий пусть дает тот, кто ее увольнял.

М.: Марина Анатольевна, скажите, а у Вас есть мечта?

М.Е.: Есть, скорее дождаться внуков!

М.: Есть ли у Вас хобби?

М. Е.: Я обожаю кататься на лыжах и коньках. Но это получается редко из-за работы, ни на что нет времени.

М.: Спасибо за беседу.

М.Е.: Спасибо Вам, приходите еще.

Беседовала корреспондент СИ «МедиаСар» Марина Елисеева