Давно мне не доводилось «заражаться настроением масс», проще – испытывать стадные чувства сопричастности.

И только получение задания сразу с двух мест, в которых мне платят зарплату — и в Центре обучения и реабилитации инвалидов, и в родной редакции – поучаствовать в приветствии факелоносцев и написать об этом, подняло меня в субботу из койки и заставило под проливным дождем добираться из Ленинского до центра. Тем более, что где-то в районе  Сенного трамвай прочно встал и стало ясно, что  до места сбора придется идти пешком.

Однако уже на подходе к 10-му корпусу СГУ все больше людей с просветленными лицами стали идти мне навстречу, держа в руках шарики и флажки. И не было у них в глазах раздражения от того, что оторвали их от домашних дел, вытащили под дождь и заставили участвовать в «чужом празднике жизни». А после Казачьей и вовсе все больше людей пошли в одну сторону со мной на звуки дурной, но не противной ритмической музыки.  Я в первый раз догнал кортеж Олимпийского огня.

И хотя действо и вопли зазывал были вполне себе дурацкими, поразило меня не действо. А лица людей. Они были более радостны и осмысленны, чем даже в предновогодней толпе. Довольно плотно они стояли и вдоль Вавилова и по Рахова, заинтересованно обсуждали и тех, кто сейчас побежит, и у кого есть какие шансы выступить в тех или иных командах на Олимпиаде, и что будет, если испугаются терроризма…  Да много чего обсуждали с искренним интересом. Давно ни на митингах, ни на рынках  я не встречал такого количества явно незнакомых людей,  говорящих  об одном и том же и явно обсуждающих общеинтересную  для них тему. И с просветленными, к моему удивлению, лицами, без всякого раздражения по отношению и ко все реже капающему дождю, и к плотному милицейскому оцеплению.

И когда немолодой полицейский мне, вдруг полезшему в толпу посмотреть: «бежит ли Динамо?», спокойно сказал: «Вы бы не курили в толпе, мужчина, здесь дети и женщины»  впервые за много последних лет я не начал тупо заявлять о своих правах, а оглянулся вокруг и застыдился – детей и женщин действительно было полно и НИКТО, кроме меня, рядом не курил. И впервые за последние 15 лет я вгляделся «менту» в лицо, на его промокшую меховую шапку и посочувствовал ему,  явно стоящему здесь под проливным дождем с 6 утра, промокшему и замерзшему. И в своей торчащей псевдомеховой шапочке он вдруг увиделся мне истинным символом Олимпиады – вытащенным из зимней спячки в теплой хатке бобром, который  действительно медленно и обстоятельно безо всякой спортивной злости делает спокойно свое бобровое дело. И когда двумя часами позже я добрался до интернета  и стал читать вопли разных блоггеров что «негодяи полицейские» их оттеснили и не дали сделать сенсационное фото, как то устало подумалось, «да и хрен с ними, с твоими фотками, главное, что взорваться ничему не дали. Молодцы бобры». Это я-то, сто раз свинченный и сидевший в обезьянниках по поводу и без повода, всегда готовый заявить о своих поруганных гражданских правах.

Тем более что фотоаппараты и телефоны были практически у всех и никому из тех, кто рвался прислониться к следующему факелоносцу в цепочке, они не помешали.

Короче, пока я добирался до сайта, шествие с факелами догнало меня еще два раза. И даже мои сослуживцы, большинству из которых до места встречи тоже пришлось пройти пешком не один километр, воспринимали стояние вдоль ул. Чернышевского как внеплановый корпоратив,  много шутили  и  смеялись и над  дождем, и над обстоятельствами своих походов. Такой позитивной толпы знакомых и  незнакомых лиц  я не видел в один день чуть ли не с юношеских первомайских демонстраций.

И впервые за много лет, мне, критикану и цинику, захотелось посочувствовать Путину, которому от прежнего Президента достался озлобленный и разуверившийся во всем хорошем народ, который давно ни в чем не видит позитива.

Вдруг Бог и вправду любит Россию. Нам для объединения вновь не хватает лишь крошки позитива и везения. И Народный фронт против колонизаторской элиты станет политической реальностью, и от  ельцинских бастардов демократии от КПСС, и впрямь можно избавиться в рамках легитимного процесса? Дай нам, Боже, снега вместо дождя на Олимпиаде.

А  НА СЛЕДУЮЩЕЕ  УТРО ПОШЕЛ СНЕГ.